Дорога до Константинополя была тяжелая для Михаила Ивановича и его спутников. Пароход долго выбивался из загромоздившего гавань, а когда вышел в открытое море, то попал в страшную бурю, причинившую неопытным путешественникам невыносимо тяжелые страдания, посреди Еоторых они готовились к смерти и давали обещания, взывая ко всем святым о помощи.
Но как только пароход вошел в Константинопольский пролив и опасность смерти миновала, то в путниках снова воскресли надежды благополучно достигнуть желанного конца, и они с жадностью упивались прелестями и очаровательными видами пролива и самого Константинополя, вперив свой взор в шпицы минаретов св. Софии.
Действительность и знакомство с внутренностью города несколько разочаровало наших паломников в его прелестях, но душа молодых энтузиастов была переполнена сильным желанием видеть святыни этого многострадального города, чтобы им поклониться и в достаточной мере насладиться их личным созерцанием.
В новом семихолмном Риме поэтому не осталось ни одной, можно сказать, пяди земли, которую бы они не исходили своими ногами, не было ни одного более или менее замечательного в религиозном или археологическом отношении здания, которое бы они не осмотрели, в котором бы они не побывали и нередко даже по два раза.
О святынях паломники собирали подробные сведения, как из письменных источников, так едва ли не более из устных рассказов простодушных проводников — афонских иноков. Дневник жизни Михаила Ивановича в Константинополе переполнен подобного рода легендами и устными рассказами, из которых некоторые ныне паломники и не слышат и не могут прочесть в путеводителях по Цареграду.
Все эти легенды в больший случаев Михаил Ивановича, без всяких с своей роны замечаний, заносить в свой дневник. Изредка лишь он задает себе вопросы, на которые тут же дает и посильные решения на них.
Рассказывая, напр., о своем путешествии на Мучной базар, Михаил Иванович пишет следующее:
«Там пошли внутрь крепости на источник, где явилась икона Благовещения, св. Николая и св. Василия великаго, но действительная икона уже затеряна. Здесь служили молебен. И еще там же должно быть кто-либо бросил или опустил икону на меди св. Николая и Богоматери, только она русской выделки. Оттуда поехали в мечеть, Агимасар (?), где гроб св. Василия и о. ... (т. е. проводник не знал, кто был этот Василий - Высказывания о жизни), но я полагаю, что новый Василий, у которого жила Феодора, явившаяся Григорию, ученику св. Василия, ибо и ученик погребен тут же, но только не внутри мечети, а снаружи.
И место в крепости, где жил Василий. Посмотревши, заплатили бакшиш или магарыч. Нас турки спрашивали: „Зачем вы смотрите эти места и платите деньги?“. Мы отвечали: „это для нас воспоминание древних святых мужей священных“... Оттуда (т. е. из церкви Целительницы Божией Матери) пошли ко гробу несчастного Константина Палеолога[26].
Бедный палисад и два стоячих камня с турецкою надписью. Грустно развивается над ним кипарис, уже почти увядший. Место почти застроено. Грустно видеть обладателя города и народа, так смиренно покоившегося. По другую сторону (покоится) араб, который убил его.
Могила его завалена камнями... Оттуда (из патриархии - Высказывание о жизни) пошли в иерусалимскую патриархию, где будто бы находился св. образ Убруса, присланный Спасителем Авгарю, но требует удостоверения, хотя архиерей и клятву дал. За верное не выдаю, но чудное изображение и жив...
Оттуда (т. е. из пещеры св. Андрея Юродивого - Высказывание) поехали к цепи Соломоновой, которая находится на кипарисном дереве, пред которым будто бы во времена еще греческия она была как бы судьею, именно: если кто либо возьмет деньги и отдаст, но чрез время заимодавец или отдатчик скажетъ: „ты мне не отдал“ или наоборот, не отдавая, скажет: „отдал“, тогда оба идут к этой цепи, и если кто прав, тому цепь, по прочтении молитвы, какой — уже мне не передали, — сходит в руки правому и тогда обличенный пред народом обвиняется.
Однажды один паломник, проходя в Иерусалим и имевши много денег, опасаясь взять с собою, находить небогатого человека и говорит: „Если я возвращусь, то тебе дам за труды, а между тем, ты пользуйся деньгами, а умру, то (пусть) остаются у тебя. Поклонник возвратился и требует деньги, он отвечает: „Чрез несколько времени приходи“. Поклонник приходит.
Он говорит: „А разве ты забыл, что я тебе отдал в первый раз твоего прихода“. Наконец, сколько не убеждал поклонник оного человека, ничто не уверило, решил на том, что идти к этой цепи. Приходят. Взявший деньги убирает всю монету в палку или трость, и когда приходят, (то) он отдает трость поклоннику говорит: „Подержи!“.
И когда тот держал, а этот читал молитву, что клялся, что он отдал деньги, цепь сошла к нему в руки, то поклонник ужаснулся неправде и похулил имя Божие, не зная, что палка, отданная ему есть сумма, взятая у него и которую (т. е. палку), по окончании клятвы, он отдал опять тому человеку. В то самое время цепь, взвившись с визгом на вершину дерева, раскидалась по ветвям и дерево в то же время засохло, а взявший деньги тут же раскаялся».
Иногда Михаил Иванович потому не дает объяснений описываемым им грусгным событиям и явлениям, его поражавшим, что, по его воззрению, «смертный не должен входить в подобное», т. е. в рассмотрение всех причин, кои все находятся в воле Божией.
Очерк жизни и деятельности игумена священно-архимандрита Макария Сушкина - ред и доп. портал Высказывания о жизни
(Житие этого афонского старца публикуется впервые)