Трудная пора взросления

Монах Симеон Афонский. Птицы Небесные. Трудная пора взросления


Публикуем главы из книги: Монах Симеон Афонский. “Птицы Небесные или странствия души в объятиях Бо­га” - Афон




ТРУДНАЯ ПОРА ВЗРОСЛЕНИЯ

Детство не может оставаться безгрешным, но оно может надолго сохранить свежесть и чистоту души, если человек остается крот­ким и смиренным, ибо таковых есть Царство Небесное. В эту пору доброе дело, даже сделанное без интереса и по принуждению, хотя и не приносит должных благих плодов из-за упрямства и своево­лия испорченного грехом ума, тем не менее, удерживает душу в до­бре, помогая ей пройти невредимой опасный период взросления. Много скорбей приносит душе принуждение к благу, но именно оно помогает ей развиться в доброе, отсекая своеволие и не давая эгоизму укорениться в сердце.

Скрытое зло души - самолюбование и самовлюбленность, даю­щие начало росту эгоизма, страшного бича юности и всей последу­ющей жизни. Этот эгоизм хочет жить, паразитируя на сокровенной жизни души и отчаянно сопротивляется малейшему принужде­нию, представляя себя как благо для людей тем, что греховно ис­пользует различные дарования души. Чем больше в душе дарова­ний, тем сложнее ей пользоваться ими на пользу себе и ближним. Тем больше в ней самовлюбленности, тем опасней она для самой себя и для остальных людей.

Растущее молодое тело жадно требовало движения, и наши детские игры часто заканчивались борьбой, чтобы испытать свои крепнущие силы. Школьные уроки спорта становились для меня более увлекательными, чем остальные предметы, особенно уда­вались прыжки в высоту и акробатика. Наши игры иногда стано­вились рискованными. Юная самонадеянность не чувствовала подстерегающей опасности. Мы начинали ощущать ее пьянящий азарт, преодолевая неприятное чувство страха. На запасных пу­тях железнодорожной станции находились большие кучи песка. Нам нравилось прыгать на них с крыш вагонов, издавая победные
вопли. В одном из таких прыжков мы столкнулись в воздухе с дру­гим мальчиком, и меня отбросило в сторону от песка. Возможно, этот прыжок стал бы для меня последним. И вновь, Господи, Ты оказался рядом и Твоя заботливая рука опустила меня не на рель­сы, куда я должен был упасть, а на другую небольшую кучу песка, рядом с вагоном.

Однако мне, нераскаявшемуся, полюбилось ощущение полета. Я начал поиски подходящих мест для своих опытов. За поселком проходил большой поливной канал с переходными мостиками че­рез него, где расстояние до воды составляло около 4-5 метров. Хотя до канала было не близко, мне нравилось добираться туда на вело­сипеде с ватагой местных ребят, где мы и прыгали в воду разными способами: “солдатиком”, “бомбочкой” или “головкой”.

Страшнее всего оказались прыжки вниз головой, от которых у меня захва­тывало дух, хотя неоднократно случалось сильно ударяться о воду, если угол вхождения был выбран неправильно. Один прыжок был особенно неудачным и мне показалось, что я разбился навсегда, потому что от удара при вхождении в воду потерял сознание. Го­споди, Ты отыскал меня в темных глубинах, вынес на поверхность воды и дал вдохнуть живительный воздух. Ныне оживи меня к но­вой жизни в Тебе, дай вдохнуть безсмертный воздух Царствия Тво­его и безстрашно плавать в святых водах Твоей благодати!

Старый велосипед, любимый друг мой, был всегда со мной, и я с радостью устремлялся в степные просторы, любя отдавать себя свободному движению среди безпредельных морей пшеницы и подсолнечника, с дрожащими в дымке высокими степными кур­ганами, во весь голос распевая песни под мелодичные трели жа­воронков, купающихся в горячей синеве.

Асфальтовое полотно дороги уходило к горизонту вместе со столбами линий электропе­редач, и мне представлялось, что за этим горизонтом, под сенью белоснежных кучевых громад, меня ожидает непременно что-то очень хорошее, чему я пока еще не мог придумать название. Душа грезила о чем-то непременно героическом и необычном...

Итак, трудная пора моей жизни соединилась с очередным пе­реездом нашей семьи. Родители стали поговаривать о том, чтобы переселиться в большой южный город, красиво раскинувшийся на высоком берегу Дона. Переезд совершился быстро, когда я на­ходился в школе.

К новому месту меня привезли на электричке, потому что родители облюбовали себе дом неподалеку от железно­дорожного вокзала. Рядом возвышалась большая четырехэтажная школа со своим стадионом и настоящими воротами, где с утра до вечера подростки гоняли мяч, с площадками для прыжков в длину и высоту, с беговой дорожкой, и это мне понравилось больше всего.

В районе, где жили, в основном, железнодорожники, многие под­ростки славились дурным поведением, и мне возбранялось с ними дружить. К сожалению, это было легко сказать, но трудно сделать. На новом месте у меня появилось много друзей, но еще всю вес­ну мне пришлось ездить одному в прежнюю школу на электричке, чтобы закончить учебный год.

Такая ранняя самостоятельность волей-неволей воспитала во мне наблюдательность и развила способность определять харак­тер людей, с которыми приходилось общаться в дороге. Отец по­стоянно наставлял меня и учил умению разбираться в людях, сре­ди которых встречалось немало недобрых и нехороших. С другой стороны, такие самостоятельные поездки развили во мне склон­ность к гулянию по улицам и паркам, и это было гораздо интерес­нее, чем занятия в школе, которые я научился пропускать, ссы­лаясь на опоздания электрички. К пропускам школьных занятий примешивалось и нежелание находиться в мальчишеских компа­ниях, которые стали мне неинтересны. У некоторых сверстников началось быстрое взросление и проснулся безудержный интерес к телесным инстинктам и постыдным разговорам. Тем не менее, мне удалось благополучно закончить учебный год и перейти в новую городскую школу.

До осени я перезнакомился с новыми одноклассниками и свер­стниками, так как всех нас объединял футбол, которому мы полно­стью посвящали свое свободное время. Они же познакомили меня с местными юношескими удовольствиями - теплой речкой, густо заросшей камышом, где мы срезали в букеты его бархатные корич­невые головки. В той речушке мы купались и там я научился ны­рять, стараясь подольше оставаться под водой, - мое новое и долгое увлечение. Рядом с рекой находился огромный запущенный бота­нический сад, с заросшими бузиной дорожками и холодными род­никами, бьющими из известняковых пластов, с крутыми лесисты­ми склонами, с которых так захватывающе весело было спускаться зимой на лыжах.

Велосипед мой доживал последние годы, потому что теперь мне больше всего нравилось на большой скорости но­ситься на нем по крутым лесным дорогам и тропам, не испытывая страха. В этом холмистом ботаническом саду я проложил для себя свои лыжные трассы, по которым стремглав мчался сверху через зимний лес, стараясь набрать как можно больше поворотов, что­бы погасить скорость. Лыжи дались мне удивительно легко, как и прыжки с небольших трамплинов. Это умение очень пригодилось мне в будущем, в горах Тянь-Шаня и Кавказа.

Зимой наша речушка замерзала, и в мою жизнь вошло еще одно увлечение - коньки. Хотя на ветру зимой было очень холодно, в хоккейных сражениях мы этого не замечали. Если же мороз начи­нал больно щипать за нос и щеки, мы устраивали большой костер из сухого камыша, запекая в горячей золе картошку, которая ка­залась необыкновенно вкусной. Вместо шайбы мы гоняли по льду самодельными клюшками небольшой речной камень. Но правила хоккея соблюдались строго. Однажды я делал вбрасывание, да так неудачно, что попал в голову слишком близко подъехавшему хок­кеисту из команды соперников, рослому крупному парню, старше меня на два года. На его лбу мгновенно вздулся синяк. Все остано­вились, ожидая драку.

Я не хотел, это случайно вышло, Валя! - сделал я последнюю попытку примирения.
Играем, играем, это же хоккей! - добродушно ответил постра­давший, поглубже надвинув на лоб шапку.
Это был первый случай, когда я увидел такое мужественное по­ведение . Кинуться сгоряча в драку мог любой, а не связаться само­любиво с младшим по возрасту мог только герой наших мальчише­ских игр. Такие парни всегда вызывали у нас восхищение и пользо­вались непререкаемым авторитетом. В наших играх происходило всякое, но вот этот случай почему-то запомнился.

Много веселья доставляло катание по заснеженным улицам на больших санях, так как город располагался на высоких холмах и некоторые улицы отличались своей крутизной. По ним иногда ездили машины, но наши мальчишеские компании, не обращая на сигналы водителей никакого внимания, проносились по этим спускам со смехом и визгом вплоть до темноты, когда зажигались ночные фонари.

После знакомства с городом учеба в школе совершенно переста­ла интересовать меня. Родители с тревогой стали задумываться о моей дальнейшей жизни. Мой отец, как железнодорожник, хотел видеть меня машинистом электровоза, управлять которым он вы­учился, упрямо овладев как основами устройства этих сложных машин, так и толстым учебником “Электротехники”, заменявшим ему в то время все книги. Закон Ома он знал наизусть и пытался убедить меня в его особом значении в жизни, заставив выучить: “Сила тока прямо пропорциональна напряжению и обратно про­порциональна сопротивлению”.
Как-то незаметно отец начал открывать мне свои главные жиз­ненные принципы:
- Скажи, сын, у тебя есть друзья?
- Много друзей, папа! - говорил я с гордостью.
- Это значит никого!
- Почему, папа?
- А вот почему: у тебя есть хотя бы один настоящий товарищ?
- Один есть... - отвечал я, подумав.
- Вот, это и значит - много! Понимаешь разницу?
- Кажется, понимаю...
- А знаешь основной закон мужской дружбы?
- Не знаю.
- Сам погибай, а товарища выручай! Запомнил? Пригодится в армии...
Это ложилось на душу лучше законов Ома.

Бурных ссор в нашей семье никогда не происходило. Если слу­чались размолвки между отцом и матерью, то обычно в доме во­царялось молчание. Отец углублялся в газету, а мама - в какой- нибудь концерт балалаечников по телевизору. Как-то я спросил во время подобной размолвки:
- Папа, а почему мама молчит?
- Помолчит и успокоится. Молчание всем полезно.
Впрочем, примирение у них происходило быстро, обычно при
обсуждении обеденных блюд.

Но пока я продолжал учиться в школе, произошли изменения в моих интересах; ум мой начал замечать удивительную красо­ту девочек, которые до этого мне казались существами из другого мира, непонятно зачем живущими рядом с нами, мальчишками. Я влюбился в самую красивую девочку из параллельного класса и она ответила мне взаимностью. После уроков я провожал ее домой, а вечером мы встречались для прогулок по тенистым улицам, при­чем она всегда брала с собой подругу. Нравившаяся мне девочка по­сещала дополнительные занятия, и поэтому после уроков мне при­ходилось подолгу ожидать ее, одиноко стоя на углу возле школы. Там меня как-то заметила мама и все поняла, но не стала мешать моим первым свиданиям. К весне мы уже встречались с моей из­бранницей без ее подруги, находя для встреч уединенные места. Мы подолгу сидели в парках на скамейках, среди цветущей ака­ции, пребывая в счастливом состоянии близости наших душ.

Не обошлось и без соперников. Один из них начал препятст­вовать нашим свиданиям, выслеживая нас. Он подходил ко мне с угрозами вместе с группой угрюмых подростков, но драться почему-то не решался. Иногда между мной и этой девочкой случа­лись ссоры. Тогда наши классы делились на две враждующие сто­роны, одна из которых хотела примирить нас, а другая - поссорить навсегда, потому что за перипетиями нашей любви следили все старшеклассники.

Незаметно подоспели выпускные экзамены и школьный вы­пускной бал, заставший меня врасплох, так как в этой школе было восьмилетнее образование. Тогда я впервые увидел, как, считая это обычным делом, пьют мои одноклассники. Помню отвратительное чувство, возникшее от проглоченного напитка, кажется, это была тминная водка, которую я выпил, чтобы не потерять уважение свер­стников. От повторного глотка я отказался. Затем начались танцы, на которых учителя строго запрещали нам танцевать под проника­ющие с запада музыкальные новинки. После танцев последовали прогулки до утра по набережной Дона. Там мы поклялись с этой девочкой любить друг друга всю жизнь и никогда не расставаться. Несмотря на бурные клятвы, наша первая любовь закончилась в то же лето. Ее родители получили квартиру в отдаленном микро­районе, куда я несколько раз ездил с пересадками на трамваях на свидания с моей любовью, но расстояние со временем погасило в нас пыл и интерес к повторным встречам.

Дома мне было строго наказано перестать дурить и немедлен­но сдать документы в железнодорожный техникум. Документы я сдал, но к вступительным экзаменам совершенно не готовился, уезжая с друзьями на противоположный берег Дона, где мы брали напрокат весельную лодку и уплывали путешествовать на остров, заросший ивняком и тополями. Неудивительно, что я провалил экзамены, хотя мы договорились с соседом по парте помогать друг другу. Сосед нашел свою фамилию в списках “счастливчиков”, а мне пришлось забирать документы и сдавать их в другую школу, одиннадцатилетку, чтобы продолжить свое обучение.

К этому времени душа вошла, словно закрыв глаза, в свое не­легкое начало - начало порчи и разрушения ее нравственных кри­териев. Жадное ожидание юности сменилось непосредственной встречей с ее безчисленными искушениями . Наши одноклассни­цы изменились в одночасье и удивительно похорошели. У нас, подростковых компаний, словно открылись глаза. Когда повзрослев­шие девушки проходили мимо дразнящей походкой, мы провожа­ли их восхищенным свистом. К тому же на неокрепшее чувство обрушилось знакомство с но­вой жесткой музыкой, возбуждающей душу дразнящими ритмами, в которых было что-то завораживающее и колдовское. Она приви­вала душе высокомерное отношение к жизни и чувство собствен­ной значимости. Соответственно соблазну такой музыки пришел и вызывающий броский стиль одежды. В этом городе наша семья уже не выглядела столь обеспеченной, как в маленьком городке. Мои новые увлечения требовали расходов, которые родители не могли себе позволить. Это заставило вмешаться отца. Помню, как он строго взял меня за плечо и сурово сказал, глядя прямо в глаза:
Сын, мы не принадлежим к богатым людям, поэтому не зарься на чужую жизнь, живи своей жизнью, которая по нашим средствам!

Пришлось примириться с тем, что у меня не будет такой стиль­ной одежды и магнитофонов, как у некоторых моих сверстников. Однажды я упрямо попытался сам перешить свои брюки по новой моде, чтобы не отставать от товарищей. Но когда отец это увидел, то приказал снять брюки и разорвал их на моих глазах. Пришлось принять этот урок, раз и навсегда определив свое отношение к мод­ной одежде.
Вспоминаю подобный случай с моей старшей сестрой. Когда она училась в десятом классе, у нее появились воздыхатели и начались вечерние свидания. Отец, взяв ее за руку, внушительно объявил:
- Дочь, если ты выберешь гулянки, то пропадешь, а если выбе­решь учебу, то с тобой останется наша родительская любовь и по­стоянная помощь!
Сестра подняла Задумчивые глаза и затем, прижавшись головой к его груди сказала:
- Да, папа, я понимаю...
Эти отцовские наставления, сказанные с большой любовью, укрепили ее выбор, и в итоге она закончила школу с золотой меда­лью. Несколько лет спустя моя сестра познакомилась со скромным одаренным парнем-студентом, учившемся на физико-математиче­ском факультете университета, где он в дальнейшем стал препо­давателем. Они поженились, их брак был очень удачным, а сестра закончила два факультета: географический и математический.

Мальчики, с которыми я познакомился в новом классе, были из городских рабочих семей, с навыками курения, выпивки, азартных игр и грубых выражений. Среди этих ребят уже ходили по рукам наркотики, о которых тогда говорили только шепотом и к которым я испытывал стойкое отвращение, тем более, что в нашей семье никто не курил. В этих подростках все еще оставалось что-то до­брое, хотя развращение души уже делало свое порочное дело - уби­вало в них чистоту и совесть. Многие из них быстро исчезли из мо­ей жизни и больше я их никогда не встречал.

Город, который мне в то время нравился больше всех городов на свете, увлекал меня неудержимо и я снова начал пропускать заня­тия в школе. Осталось в памяти морозное утро, заснеженные дере­вья в роскошном убранстве инея, ароматные запахи из кондитер­ских, афиши пришедших на советские экраны американских бое­виков с выстрелами и оглушительной пальбой, рекламы больших магазинов - все это обещало удивительную жизнь, полную инте­ресных приключений и которая, тем не менее, жестоко обманула душу своей пустотой.

Вместо школьных занятий я шел на утренние сеансы в кинотеатр или, найдя единомышленников, уезжал бро­дить с ними на другой берег Дона. Помню еще катание в трамваях с обледеневшими стеклами, в которых нужно было пальцем про­таивать дырочку, чтобы любоваться зимним городом. Учение шло все хуже и хуже, хотя двоек я боялся и старался не попасть в раз­ряд неуспевающих, как остальные парни в классе. Лучше всего мне давался английский язык и учительница называла меня “светлым пятнышком” нашего класса. В то время школьникам прививали любовь к труду, поэтому два раза в неделю я стоял за прилавком книжного магазна в отделе поэзии, где зачитывался современны­ми поэтами.

На выходе из детства буря искушений встречает юную душу. Эгоизм толкает ее к соперничеству и борьбе за превосходство над другими подростками, а гордость переходит в болезненное само­любие, которое у одних развивается в стойкую робость и застенчи­вость, а у других переходит в агрессивную озлобленность и недове­рие к миру взрослых. Мама пыталась образумить меня:
- Сынок, ты стал портиться! Куда ты катишься, подумай!
Я молчал, отвернув голову в сторону.
- Почему ты не слушаешь меня?
- Мама, ты ведь женщина! Как я буду тебя слушать? Мне хочется самому решить, как мне жить!
Долгий горестный вздох был мне ответом.

В эту трудную пору душа подростка мучительно ищет свой иде­ал, к которому ей хотелось бы пробиться через все препятствия и претыкания, воздвигаемые людьми и обстоятельствами. В подоб­ный период вступил и я, боримый разнообразными привязанно­стями, болезненно самолюбивый и в то же время защищающий свое самолюбие бравадой и цинизмом. Мне очень хотелось быть добрым- не временами и от случая к случаю, а всегда и во всем ви­деть и чувствовать только добро. Но сделать это оказалось не так-то просто. Мне нехватало знаний и практического умения преодолеть в себе отрицание добра. Сердце мое продолжало тянуться к душев­ной чистоте и детской открытости отношений, а ум, испорченный дурными наклонностями, искал и не находил идеала, который он еще не умел для себя определить.

Ныне, оглядываясь назад, поражаешься одному - сколько сил и терпения вкладывается людьми в изучение безчисленных земных законов и правил, большей частью ненужных в этой жизни, и ко­торые нам всем придется когда-нибудь оставить на земле. С другой стороны, сколько сопротивления и нежелания встречает душа на пути познания святых заповедей любви к Богу и ближним, в кото­рых она может обрести безсмертие. Даже одно это обстоятельство прямо указывает на то, что зло желает изощренно скрыть от нас истинный источник Жизни, обещая душе все что угодно, только бы она не встретилась с Богом.

Вечная ошибка юности - искать счастье не в Боге, а в создани­ях и творениях Его, в своих чувствах и переживаниях, в людях, в вещах, в природе, которые всегда остаются лишь свидетелями на­шего несчастья. Далеко от Бога уводят ее страсти, в страну даль­нюю и чуждую, помыкая душой и оставляя ее в забвении милости Божией. Слава Тебе, Господ и,что к святому Лику Твоему нужно возвращаться не ногами, бредя по горам и долам, так как долго бы тогда пришлось еще блуждать моей душе в своем окаянстве. Возвращаются к Богу сокрушенным сердцем и искренним покая­нием, и длительность этого возвращения зависит от решимости и горячности души.

Комментарии

Комментарии не найдены ...
Добавлять комментарии могут только
зарегистрированные пользователи!
 
Имя или номер: Пароль:
Регистрация » Забыли пароль?
© afonnews.ru 2011 - 2024, создание портала - Vinchi Group & MySites
ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU Афон Старец СИМЕОН АФОНСКИЙ статистика

Warning: fopen(/vhome/www.afonnews.ru/exec/logs/2024_03/site-script-time-and-memory-2024_03_28.log) [function.fopen]: failed to open stream: Permission denied in /vhome/www.afonnews.ru/exec/functions/base-functions.inc on line 361