Самодвижущаяся молитва. Духовный опыт монаха.


Самодвижущаяся молитва. Духовный опыт монаха Симона.

Моей любимой иконой, которую я привез из Троице-Сергиевой Лавры, была фотография Иверской иконы Матери Божией, которую мне подарили православные гости из Америки, как их тогда называли - "зарубежники". она представляла собой фотографию с иконы, написанной на Святой Горе Афон. С этой иконой в то время происходило множество чудес и исцелений. Фотография была небольшого размера и вставлена в простенький деревянный киот со стеклышком. Однажды зимним погожим утром, молясь перед ней, я заметил на фотографии капельки маслянистой жидкости. Полагая, что внутрь попала вода, я открыл киот и, протерев иконочку рукой, ощутил при этом тонкое благоухание.

"Странно, - подумалось мне. - Что это может быть?" Растерев этой рукой лоб, я задумался: "А можно ли мне молиться этой иконе? Ведь капли на ней могут быть проделкой бесов..." К тому же мне эта икона пришла ко мне из Зарубежной Церкви, с которой Русская Православная Церковь тогда не состояла в церковном общении. Сильно смущенный этим обстоятельством, я отставил ее в сторону.

Как только я пришел к этому предположению, туча помыслов сомнения, неверия и хулы окутала меня, и все эти мысли одна за другой забушевали в моем уме. Потрясенный натиском помышлений, я сжал голову руками. Сильное уныние охватило сердце, словно железным обручем, и поселилось в груди. Молитва прекратилась, а без нее отчаяние в моем спасении начало безжалостно убивать меня. Чтобы осознать случившееся, я попытался размышлять, стараясь определить, не от зарубежной ли иконы со мной приключилось такое тяжкое испытание. Если это отчаяние и тоска связаны с ней, тогда лучше убрать ее из кельи. но куда же деть эту икону? Взяв киот и не совсем понимая, что происходит, я вышел из кельи на порог и сразу увяз по пояс в сугробах. Задыхаясь от усталости пробивать дорогу в снегу, я отыскал дупло в стволе большого бука и положил в него икону.

Но при возвращении в келью еще более тяжкое состояние душевной мертвенности и полной гибели навалилось на меня. Я пытался молиться, но молитва вязла на языке, а сердце совершенно не откликалось на слова молитвы, словно умерло от отчаяния. Осталось еще одно средство: писать Иисусову молитву в тетради. Временно приходило облегчение от этой неимоверной душевной тяжести, но затем снова тяжкая тоска сдавила мое сердце с жестокой и неумолимой силой.
"Кому же мне теперь молиться? - замелькали в голове помыслы. - Христу не могу, а любимую икону Матери Божией я унес в лес... Получается, что я предал и Саму Пресвятую Богородицу? Как же мне теперь жить?" Безсмысленность положения отрезвила меня. "Нет, не оставлю Матерь Божию, даже если умру в таком ужасном состоянии!" Я бросился в лес по старой борозде, проваливаясь и оступаясь в глубоком снегу. Достав из дупла Иверскую икону Матери Божией и обливая ее горячими слезами, я прижал святыню к груди обеими руками: "Мамочка моя Пресвятая, - взмолилось мое сердце. - Не оставь меня в этой напасти, как Ты всегда не оставляла меня! Смилуйся надо мной, окаянным, и прости! Теперь никогда не оставлю Тебя вовеки!"

При этих словах в сердце моем словно вспыхнул сильный огонь. Он в мгновение ока сжег все мои сомнения и развеял отчаяние, как будто новые силы влились в мою грудь. В сердце неожиданно что-то дрогнуло раз, другой, затем еще и еще... В нем с каждым толчком сладостные звуки сами собой стали складываться в слова молитвы: "Господи! Иисусе! Христе! Помилуй мя!" Несказанно потрясенный никогда раньше не испытываемым переживанием, я застыл на месте: сердце само, без всякого понуждения, молилось сладчайшим голосом Иисусовой молитвы. Эта молитва пронизывала все мое тело с головы до ног. Заливаясь слезами радости, я поднялся в свою келью, не веря произошедшему со мной чуду. Мне казалось, что сейчас этот невероятный дивный сон рассеется и все станет вновь таким же обычным, как прежде.

Но действие молитвы продолжалось, не ослабевая ни на миг. Смотрел ли я на иконы, молитва не прерывалась - сердце молилось само, источая из глаз непроизвольные слезы. Смотрел ли в небо, молитва текла, не останавливаясь и застилая глаза слезами. Из-за слез все окружающее я стал видеть в расплывчатом и радужном свете. Ум ушел из головы и опустился в сердце, став с ним одним целы, обретя удивительную ясность. Голова освободилась от прежней тучи помыслов, словно ее умыли изнутри святой водой. Слово "Иисус" стало самой желанной жизнью моего сердца и соединилось с ним неразрывной связью. Помыслы исчезли в безпредельной и безмолвной ясности сердца, в котором жила и двигалась Иисусова молитва.

Разогрев себе на печи обед из крупы и гороха, я в тайне боялся, что эта чудесная молитва исчезнет при резком движении. При этом все приходилось делать медленно и осторожно. Во время еды молитва пульсировала внутри, словно живой и благодатный родник. Благодать источалась из сердца, как будто из него текли "реки воды живой". Да вечера, а затем до глубокой ночи душа моя пребывала в самодвижной молитве и не желала оставлять ее даже на краткое мгновение. Но тело устало и требовало отдыха.

Закрыв глаза, я слушал, как молитвенные гласы тихо раздавались в сердце, словно тонкие хрустальные колокольчики. "Может быть, я уже не смогу никогда заснуть?" - подумал я, так как все для меня в эту удивительную пору было внове. Не помню, спал я или нет, но когда я приподнял голову от деревянного изголовья, часы показывали, что прошло всего два часа. В окне горел и переливался трепещущим светом Сириус. Близилось утро...

"Господи, неужели молитва остановилась?" Я прислушался к себе - сердце непрерывно молилось, как прежде: "Господи! Иисусе! Христе! Помилуй мя!" И снова горячие слезы благодарности Богу и Матери Божией залили мое лицо и грудь от избытка непередаваемого счастья. В память об этой ночи я написал стихотворение.

+++

Ярчайший Сириус взошел
Наискосок
Окна.
И вместе с ним он пересек
Мою судьбу.
До дна
Ее он высветил, и был я
Как в бреду,
И изнемог
Без сна,
Когда ярчайший Сириус
Взошел
Мне на беду
Наискосок окна.
Но с каждым часом
Ночи той
Я прозревал
И ввысь и вдаль.
Судьба отмечена звездой,
Ее мне дал февраль.
И ее сердце зажжено
И жжет уста
Об этом знает лишь оно
И та звезда.

Монах Симеон Афонский
Отрывок из книги "Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога"

http://www.isihast.ru

Комментарии

Всего: 4 комментария
#1 | Михаил Алексеевич »» | 17.01.2016 17:24
Иисусова Молитва бывает Невнимательная Внимательная и С Чувством, для человека грешного.

Иисусова молитва имеет в себе Причастие через Имя Иисуса Христа, Покаяние и Аскетику.

Сама Иисусова Молитва постепенно возводит человека по ступеням качества при стремлении человека к большему.

Иисусова Молитва постепенно очищает сердце человека и является матерью Добродетелей.

Человек в Иисусовой Молитве должен стремится к Благоговению, Молчанию и Бесстрастию.

Благоговение это Страх Божий с Радостью.

Чистое Молчание нечисто без Иисусовой Молитвы.

Бесстрастие это не к чему не имеешь привязанности, когда безразличны все желания кроме быть со Христом.

Наверное. :)
0
Любая мысль и любой образ во время Иисусовой молитвы это прелесть.

Опасны они становятся тогда когда переходят в разряд навязчивых или сладких, т.е. мечтаний.

Бороться с мыслями и образами в Иисусовой молитве это и есть борьба с грехом.

Т.е. невнимательная молитва неизбежна по греховности человека но постепенно через борьбу с помыслами человек приходит к Молчанию.

Т.е. молчанию мыслью кроме Иисусовой молитвы.

Т.е. прелесть неизбежна но при настойчивой борьбе она проходит.

Прелесть более опасна для людей умных, для простых людей не сильно.

Иисусова Молитва как и любая Аскетика истончает ум
и потому с Аскетикой вообще надо быть осторожным так как несет опасность присущей тонкому Уму, прелести.

Я привык ориентироваться на психическое состояние и потому, думаю, в любой Аскетике нужна мера.
Т.е. сюда входит буквально все,мысли, сон, работа, молитва, питание,стрессы и т.д..
Во всем нужно ограничение и мера.


Так в области души есть Молчание а в области тела это Молчание(желаний) есть Бесстрастие.
Но начинать лечение надо сверху, Дух - Благоговение, Душа - Молчание, Тело - Бесстрастие.
0
http://www.isihazm.ru/?id=384&iid=2239

Архим. Кирилл (Павлов). О чем говорит Святое Евангелие? - О свободе.


Эти высказывания легендарного старца Кирилла записал монах Симеон Афонский и опубликовал в книге «Птицы небесные или через молитву к священном безмолвию». Кто бы мог подумать, что почитатели старца Кирилла услышат эти изречения с Афона?! - Святая Гора Афон

Отдаленное ржанье коня,
Летних сумерек синие сколки -
Это стало началом меня,
В ковылях, где кричат перепелки.

Я лежал в ковылях на спине,
Чуя жизни могучую зрелость,
И ее преизбытку во мне
И смеяться, и плакать хотелось.

Целость жизни сливалась со мной
Из груди исторгая рыданье,
Обнимая ковыльный покой
И коня отдаленное ржанье.


Как только отец Анастасий сообщил, что старец принимает, я сразу оказался в его келье.
-Батюшка, я вас не утомлю, если буду спрашивать?
-Нет, не утомишь, спрашивай. Я уже почти здоров, - улыбался отец Кирилл, глядя поверх очков.
По-видимому, перед моим приходом он читал Евангелие, так как оно лежало у него на груди поверх одеяла. Тумбочка рядом с диваном была заставлена лекарствами и пузырьками. Что там у тебя накопилось? - Духовник взял епитрахиль, лежащую на столике в головах.
После исповеди я задал свои вопросы.

- Вы благословили мне окормлять верующих на Псху, а теперь там женский скит образовался. Сестры просят помогать им и исповедовать... Какое будет ваше благословение?

- А откуда они взялись? - старец приподнял голову на подушке, внимательно прислушиваясь.

- Они говорят, что их новоспасский владыка благословил. У меня письмо к нему от сестер.

- Хороший архиерей, знаю его. Он очень почитает Глинских старцев. Помогай сестрам во славу Божию! Нужно сказать, что сестры тоже бывают разные. Те, которые сами стремятся к спасению, жертвенны, служат опорой ближним и помогают им возрастать духовно, такие очень редки. Этим сестрам помогай всемерно, потому что если они спасутся, то и другим помогут! Остальным, которые живут как умеют и у которых преданность и жертвенность слабы, помогай по мере стремления их к духовной жизни. Так будет хорошо, да... Главное, не малодушествуй!

- Спасибо вам, отче. Теперь мои сомнения рассеялись. Помолитесь, чтобы Господь уберег меня от искушений.
Духовник согласно кивнул головой.

- Еще есть недоумение, батюшка.
- Слушаю, слушаю, отец Симон.

- Мне братья на Псху, а теперь и сестры задают вопросы о молитве и духовной практике. Не знаю, говорить полезное из отцов и из опыта или же лучше молчать, сознавая свое недостоинство поучать людей? Если не говорю, то благодать в сердце становится обильней, но тогда оставляю ближних, страдающих рядом. Если же говорю, она ослабевает, и я вижу, что сам немощен и слаб и даже хуже собратий своих...

- Для того чтобы говорить полезное для спасения самого себя и ближних, имея некоторый молитвенный опыт, необходимо еще иметь духовное мужество не потворствовать немощам ни своим, ни немощам ближних. Только если чувствуешь, что имеешь его, говори. А когда сознаешь, что слаб, то молчи. «Следует сначала научиться, а потом учить, стать светом - и освещать, прикасаться к Богу - и приводить к Нему», по слову святителя Григория Назианзина.

- Ясно, отче. В этом году я начал записывать все, что удалось узнать о действиях Иисусовой молитвы. Когда я пишу, лучше запоминаю. Не знаю, стоит ли вести такие записи, батюшка, или в них нет никакой необходимости?

- Пиши, пиши, когда-нибудь все пригодится, да... - Отец Кирилл снял очки и внимательно посмотрел на меня. - Только всегда себя укоряй... И все сверяй с Евангелием. Заповеди Святого Евангелия являются опорой для просвещения сердца и его разумения. О чем оно говорит? О свободе человеческого духа от греха и смерти, духа, преображенного благодатью, - это высшее призвание человека, когда он становится свободен во Святом Духе от рабства страстей и помыслов: «Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником»! Эта свобода приходит к кроткой и смиренной душе, которая не кичится полученным Божественным даром, когда человек прекращает занимать себя построениями своего эгоистического ума и освобождается от густой сети дьявольских помышлений. Такой человек радуется, именно радуется, истинной радостью. Чему же он радуется? Спасению других - и без корысти обращает все силы на помощь ближним словом и делом, а больше всего - молитвой...


- Еще бывает ум как буто заволакивает какая-то пелена робости и страха перед обстоятельствами, а также неприязни к отдельным людям. Тогда страшно вернуться обратно в безмолитвенное состояние, словно Бог отходит от души, и нет сил преодолеть эти греховные ощущения?

- Когда мы рассмотрим и глубоко осознаем свое чувство страха, робости или неприязни, то увидим, что обретенная нами в молитве благодать, какой бы малой она ни была, тем не менее - это Божественная сила, которая неподвластна унизительным греховным страстям. Рассей на этот счет все сомнения! - Отец Кирилл немного помолчал, прислушиваясь к шагам в коридоре. - Чистый свет благодати не омрачен никакими заблуждениями, он и есть полное просвещение человеческого духа. Чтобы стяжать такое вселение Святого Духа, никогда не увлекайся монастырской суетой, не говоря уже о мирских попечениях, и не ищи в отшельничестве ничего человеческого и земного. Тогда Бог приложит все необходимое, что является мудростью просвещенного сердца. Святой Дух - это исконная наша обитель в просвещенном сердце, исполненная света и совершенной радости... - Говоря эти слова, старец непроизвольно положил припухшую бледную руку на свою грудь. Только нужно помнить, что, как бы сильны ни были посещения благодати, свободное произволение человека всегда остается с ним, ибо наш Бог есть Бог человеколюбивый... Если ты постигнешь на деле, а не на словах, что единственная истина - это Христос, живущий в нашем сердце, ты постигнешь и то, что такое просвещение сердца, потому что заповедь Его есть жизнь вечная (Ин. 12: 50)...

- Отче, дорогой, это очень высоко для меня. Достаточно и непрестанной молитвы - помолчав, ответил я.

- Когда-то тебе «Лествица» преподобного Иоанна Синайского казалась превосходящей твое разумение... - Старец приподнялся на подушках. Легкая улыбка осветила его худое болезненное лицо. - Нельзя оставаться младенцем по уму, следует расти духовно: Духа не угашайте (1 Фес. 5:19). Что выше дара чудотворения? - Бесстрастие. Здесь ты еще сильно хромаешь. И в этом, конечно, чтобы очистить душу от пагубных страстей первая помощница-'непрестанная молитва которую ты добился получить. Потому что без непрестанной молитвы монах будет блуждать в трех соснах, в трех соснах, да...

Я молча слушал батюшку, затаив дыхание...

- Необходимо идти дальше по духовному пути, Симон, возрастать от силы в силу, как учили отцы! Ведь спасение как начинается? Когда в душе возникает стыд и сильное укорение даже за самый малый дурной проступок и даже помысел. Хочешь возлюбить Христа? Побеждай до конца страсти! Что такое страсти? Та же самая тюрьма. Да что там, хуже любой тюрьмы! Из человеческой тюрьмы выпускают, когда срок окончится. А тюрьма страстей -безсрочная, у нее сроков нет! Может душу навечно упрятать... Вот от этого и надо спасаться всеми силами и помощью Божией, чтобы быть там же, где Господь! Борьба со страстями - это великие скорби, а борьба с помыслами - превеликие страдания... Когда постигаешь, что все люди страдают, то и сам сострадаешь им в молитве и так обретаешь помощь Божию...

- Отче, мне прежде представлялось, что с обретением непрестанной молитвы все скорби закончатся, а они, похоже, только начинаются... Так ли это? Разъясните...

- Мир любит мстить, и более всего он мстит тем, кто отрекся от него. Как ни странно, даже церковные власти могут принимать участие в гонениях на монашество, как показывает история... Ради того, чтобы пребывать свободно во Христе, монах отрекается от мира, дабы стоять в духовной свободе, как говорит апостол Павел (Гал. 5- 1) но может вновь попасть в зависимость от политической или идеологической системы, всуе иждивая лета своей жизни...
0
Любой помысел - это проявление несмирения.

- Отец Агафодор, а а игумен Харалампий еще жив? - как-то за трапезой спросил я.

-Жив, но только он не игумен теперь. Игуменство он отдал своему чаду, который начал менять в монастыре устав старца. Отец Харалампий теперь часто сидит на пристани, рыбу ловит...

Сообщение моего напарника опечалило меня, но тем не менее, помогло сделать простой вывод: значит у духовника есть время, чтобы побольше поговорить с ним.

- Отче, поедем в Дионисиат, нужно у старца совета спросить о молитвенной жизни!

- Хорошо, благословите! - как всегда ответил послушный иеромонах.

Бывшего игумена мы действительно увидели на причале: в выцветшем добела подряснике и в большой соломенной шляпе, он сидел на низкой скамеечке у воды с удочкой в руках.

- Геронда, патер Симон просит разрешения задать вам свои вопросы, благословите? - отец Агафодор сделал попытку обратить на нас внимание.

Старец повернул голову в нашу сторону, затем молча взял скамеечку и, не торопясь смотав удилище, перешел в тень под стены монастыря. Мы поцеловали его крупную, в больших раздувшихся венах крестьянскую руку.

- Геронда, помыслы одолевают меня на каждой литургии, раздражаюсь на всякие мелочи, молитвенная практика моя ослабела, хотя вот уже год ежедневно служу литургии в церкви на Каруле. Подскажите, где я ошибаюсь и что мне делать?

Старец, прищурясь посмотрел на меня из-под края широкополой шляпы:

- Патер, молитва, как и литургия, без внимания - это утомительный и напрасный труд. Многие священники пренебрегая вниманием и молитвой полагают, что литургия сделает все за них. Охи патер, охи... Само собой ничего не бывает!

- А что делать с помыслами, геронда?

- Не отрекайся от одних мыслей с помощью последующих мыслей. Так ты будешь множить их безконечно: просто не имей их и они оставят тебя. К суетной деятельности ума человек привыкает быстро, а к духовной молитве и отсечению помыслов - тяжело. "Господи просвети тьму мою!" - так молился святитель Григорий Палама.

Мой друг старался негромко переводить слова дионисиатского молитвенника. От волнения отец Агафодор даже вспотел.

- Отче Харалампие, у нас особой суеты нет. о всегда нужно что-то делать: зима на носу, с деньгами проблема, а нам еще ремонт крыши необходимо сделать, вот помыслы и идут... - продолжал я.

- А вы поступайте так: есть деньги - делайте ремонт нет денег - оставьте помыслы о ремонте, пребывайте в покое и молитесь, - невозмутимо отвечал духовник. - Но всегда помните: "Земля и все дела на ней сгорят". Никогда не поддавайтесь духу нескончаемой деятельности, пожирающей время молитвенной практики.

- Понятно. Геронда. но у меня получается так: ремонта нет, а помыслы о ремонте лезут в голову!

- Ум нужно всегда держать чистым, в Боге, - это главное правило всякого монаха. Сделай свой ум свободным от всякого помысла и представления о чем-либо земном и даже небесном, - спокойно и рассудительно отвечал старец.

- Разве нужно совершенно все помыслы отбросить, даже не греховные? - мне это не было понятно до конца.

- А какая у них разница, если они отвлекают от молитвы? Стань для всех помыслов, как глухой и немой ко всему внешнему! Грехопадение человека разделило ум и сердце, но молитва Иисусова вновь соединяет их, делая цельным естество человека, которое уже не нуждается ни в каких помышлениях. Оно всецело живет смирением и через него стяжается благодать. Смиришься до земли, окажешься на Небе. Осознаешь себя недостойным Бога, постигнешь Его, как Он есть. Потому что покой Божий, где нет никаких нет никаких, есть сверхмысленное благо. Это нужно понять и накрепко усвоить. Любой помысел - это проявление несмирения. Отсеки в себе всякое сопротивление смирению и быстро стяжаешь благодать!

Отрывок из книги "Птицы небесные или через молитву к священном безмолвию" монаха Симеона Афонского.

http://www.isihast.ru/?id=384&iid=769
0
Добавлять комментарии могут только
зарегистрированные пользователи!
 
Имя или номер: Пароль:
Регистрация » Забыли пароль?
© afonnews.ru 2011 - 2024, создание портала - Vinchi Group & MySites
ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU Афон Старец СИМЕОН АФОНСКИЙ статистика

Warning: fopen(/vhome/www.afonnews.ru/exec/logs/2024_03/site-script-time-and-memory-2024_03_28.log) [function.fopen]: failed to open stream: Permission denied in /vhome/www.afonnews.ru/exec/functions/base-functions.inc on line 361