Строгий дисциплинарный порядок, заведенный в монастыре, благолепное денно-нощное богослужение и простой образ жизни отцов произвели на душу Михаила Ивановича глубокое впечатление.
Необыкновенно симпатичный образ умного аскета духовника Иеронима показался тем давно знакомым ему образом, который он так долго и тщетно искал. Душой чистой он уже полюбил о. духовника, успел мысленно отдаться ему и не мог утаить от него своей заветной мысли, что «он не просто только поклонник и богомолец у св. мест, но человек, жаждущий идти по стопам его аскетизма»(Выделено нами высказывание о жизни)
Это признание молодого человека любви и сердечных увлечений, который тоже в свою очередь произвел хорошее впечатление на о. Иеронима, весьма понравилось последнему и в его проницательном уме быстро пронеслась уже радостная мысль из этого молодого энтузиаста сделать себе преданнейшего помощника и с его именем связать судьбу вверенной ему обители.
Но сдержанный о. духовнпк, не привыкший к проявление восторгов во вне, на это горячее признание увлекающегося молодого поклонника спокойно и даже несколько сурово высказался: «Пусть поживет, погостить, поучится, пусть просит у отца разрешения постричься... Тогда увидим...».
С горестью выслушал такой себе приговор пылкий Михаил Иванович, и мысль уже о возврате в дом родителей, которой он боялся, начала посещать его голову нередко.
Но о. Иероним не только не пугал молодого Сушкина мыслию о возврате на родину, а как увидим ниже, поселял в нем уверенность в возможности осуществления его желания, только необходимо было выждать время.
«Сушкины — люди очень богатые и сильные, мы, — признавался о. Иероним К. Леонтьеву, — опасались постричь его: отец мог обвинять нас в том, что мы кой-как поспешили постричь сына в надежде на богатый вклад. Мы не желали иметь в России такую худую славу и повредить тем обители (Выделение портала высказывание о жизни). Человека попроще можно было бы в без таких колебаний постричь»[74].