Холодна и тяжела была встреча сына с родителями, которых он не знал. В своей матери, встретившей гостей на лестнице, он признал лишь «большое сходство с теткою сестрою матери, девицею Пелагиею, так что почти принял ее за нее». Явившийся в дом отец встретил своего малютку сына официально; поцеловав его, он начал расспрашивать его о здоровья, на что гость отвечал упорным молчанием я Неохотно» он отвечал на вопросы своих братьев, облепивших гостя со всех сторон.
Его смущение в новой для него семье еще более усилилось, когда он заметил что братья, слыша частое употребление им слова: энто-то и видя его неумение держать себя порядочно в обществе «помирали со смеху над ним. Поэтому он долго не мог сойтись с братьями и «дичился» их.
Вообще в родной семье он не встретил - ни ласк своей покойной бабушки ни беспредельной любви своей няни и ему казалось, что он попал «как бы в чужое семейство».
Дядя Петр Семеновичу с которым он приехал, «казался ему роднее всех на свете», а потому весьма естественно на первых порах своей жизни в Петербурге, мальчик «одну отраду находить в свидании с дядей, от которого не отступал ни на шаг, когда он бывал дома».
Вся обстановка внешняя и домашняя чрезвычайно не понравилась новому члену семьи Н.Д. Сушкина: «даже в Москве, по замечанию о. Макария, мне было привольнее, нежели в Петербурге».
Феодосия Петровна, как женщина, «набожная» и воспитывавшая своих детей в страхе Божием и в строгом исполнении всех церковных обрядов православной церкви, вскоре после первого же свидания с сыном, осведомилась у него о его религиозном воспитании в доме дедушки, и к своему огорчению, нашла, что мальчик не имеет никакого понятия о добрых навыках, приличных мальчику христианской благочестивой семьи.
Он не знал наизусть ни одной молитвы, а поэтому его как уже «недурно читавшего по-славянски» немедленно засадили за часослов и не ранее позволили оставить его, как он бойко вытвердил начальные листы его до символа веры включительно.
Через неделю после приезда в Петербурга, Миша остальными братьями стал посещать частную школу, в которой дети обучались пространному катехизису, священной истории Ветхого и Нового Завета, русской грамматике, арифметике, алгебре, бухгалтерии, умению пользоваться логарифмами, языкам немецкому и французскому и танцам.
Провинциализмы, приобретенные мальчиком в Туле, вызывали и здесь насмешки со стороны товарищей по школе, и ему не было легче сравнительно с домом, но на его счастье его полюбили за прилежание и успехи учитель и учительница (муж и жена - ), содержатели пансиона, которые «для учеников были как отец и мать, смотрящие за своими детьми».
Обратив внимание на мягкую душу и нежное сердце мальчика и на его прилежание, они приняли его под особое покровительство, защищали от нападок сверстников, мало-помалу исправили его провинциализмы и научили держаться хорошо в обществе.
Михаил Сушкин учился хорошо по всем предметам, но ему давалась с особенною легкостью математика, которую он знал «исправно». Успехи в математике примирили отца с сыном, который стал смотреть на Михаила-сына, как на будущего хорошего помощника в его торговых делах. Изучал мальчик и языки и главным образом немецкий, которым не бойко он владел до самой смерти, но отец находил это знание излишней роскошью и прямо запрещал ему (выделение портала ). .
Но сын плакал и украдкой продолжал учиться.
Писать каллиграфически он не мог научиться, не смотря на принуждение и наказание, и до смерти почерк его не отличался ни красотой, ни разборчивостью. Танцы мальчик изучал с полной
и впоследствии к ним пристрастился в значительной степени, так что, можно сказать, он был страстным охотником до танцев.
Очерк жизни и деятельности игумена священно-архимандрита Макария Сушкина - ред и доп. портал
(Житие этого афонского старца публикуется впервые)
Первая часть
и и в школе
Очерк жизни
, а у вас нет
Очерк жизни Макария Сушкина:
Очерк жизни Макария Сушкина:
и Пасху
Очерк жизни Макария Сушкина:
Очерк жизни Макария Сушкина: Старец Макарий
